Перед тем, как "сломаться" под давлением США и Великобритании в вопросе об антироссийских санкциях, германские политики не уставали произносить что-то вроде мантры о приоритете политики по отношению к экономике. Взывали, главным образом, к патриотизму немецких предпринимателей и потенциальных новых безработных, которые должны согласиться на потери и лишения, потому что "политика превыше всего" (Politik über alles). Однако многие в Германии понимают, что санкции против России, сам факт сдачи своих позиций под нажимом Вашингтона и Лондона наносят тяжелый удар политическому весу Германии в Европе и мире. Унижения, которые за последнее время перенес Берлин, — факт "прослушки" телефона главы государства, шпионаж в Минобороны, скандал с золотым запасом Германии в США, а теперь и "капитуляция" под давлением по вопросу санкций — наносят непоправимый ущерб политическому авторитету Германии.
Германия стала в последнее время интересоваться возможными контактами со странами БРИКС, что, конечно, вызывало особое подозрение в Белом доме. Украина, как это ни парадоксально звучит сегодня, была идеальной площадкой для нового типа сотрудничества Германии с Россией и другими странами СНГ, если бы Берлин мог трезво и самостоятельно оценить предложение о трехсторонних переговорах между Россией, ЕС и Украиной накануне украинского кризиса.
Казалось бы, независимая позиция Германии, которую та заняла в отношении военных действий НАТО против Ирака в 2003 году, давала надежду на то, что волевые качества Меркель не уступают твердости духа Шрёдера. Однако это оказалось не так, и сегодня Германии надо подсчитывать не количество миллиардов, которые она, несомненно, потеряет в результате санкций, и даже не сотни тысяч потерянных рабочих мест в Германии и ЕС, но, возможно, оплакивать потерю своего исторического шанса: стать полноценным и независимым мировым лидером с правом собственного голоса.
То, что политика "есть самое концентрированное выражение экономики", — лозунг, как показывает история, более чем спорный, но бесспорно то, что экономика стала рычагом глобального политического давления практически на всех партнеров и противников, "своих" и "чужих". Если сегодня мы говорим об объявленных санкциях против России, то это не значит, что за кулисами не работает система "незадекларированных" санкций или угроза их применения, которыми обмениваются союзники и так называемые друзья.
Неожиданный крен в сторону американской политики мог быть вызван разными причинами, но одна из них бросается в глаза больше других. На протяжении последних лет Германия добивалась наибольшего профицита торгового баланса по отношению к США и Великобритании, достигавшего в иные годы почти 20%. Не исключено, что Вашингтон и Лондон дали недвусмысленно понять Берлину, что не преминут использовать "скрытые" экономические санкции на своих рынках, для того чтобы Германия стала сговорчивее в вопросе давления на Россию. Отказ Вашингтона выдать значительную часть золотого запаса Германии, ограничившись жалкими 10%, был далеко не единственным, но достаточно значимым сигналом. Ведь золотой запас — это не только гарантия для немецкой промышленности, но в определенной степени финансовый стабилизатор объединенной Европы, обеспечивающий ведущую роль в ней Германии.
Кэмерон в категорической форме неоднократно высказывал претензии по поводу доминирования германского импорта на внутренних рынках ЕС, чему он грозился положить конец, подняв бунт внутри Союза. При этом у Лондона нашлось бы немало союзников, например Франция, поскольку профицит торгового баланса по отношению к этой стране у Германии наибольший.
А как же правила мировой торговли? Нормы ВТО и так далее и тому подобное. Но эти нормы уже давно и в значительной степени принесены в жертву политике. Как говорится, "все хорошо, пока хорошо", и ярчайшая иллюстрация к этому то, как рассматривалось дело ЮКОСа в Гаагском суде.
В силу этого отрезвление неизбежно, однако оно редко избавляет от последствий.
