Рейтинг@Mail.ru
"У нас зря не убивают" - РИА Новости, 26.05.2021
Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
"У нас зря не убивают"

Итоги года

Читать ria.ru в
Уходящий год уже запомнился как год громких убийств известных людей. Для иностранных наблюдателей, разумеется, наиболее заметными были убийства журналиста Анны Политковской и "политэмигранта" Александра Литвиненко. Но для российского общества первой в этом ряду стала гибель 13 сентября заместителя председателя Центробанка Андрея Козлова.

Дмитрий Шушарин, для РИА Новости.

Уходящий год уже запомнился как год громких убийств известных людей. Для иностранных наблюдателей, разумеется, наиболее заметными были убийства журналиста Анны Политковской и "политэмигранта" Александра Литвиненко. Но для российского общества первой в этом ряду стала гибель 13 сентября заместителя председателя Центробанка Андрея Козлова.

Именно тогда в прессе заговорили о том, что одно из главных пропагандистских клише государственной пропаганды более не работает. Речь идет о противопоставлении путинской стабилизации девяностым годам как времени заказных убийств, разгула преступности и бессилия коррумпированных правоохранительных органов. "Ревущие девяностые" и в самом деле запомнились именно такими.

Весьма показательно, что, когда месяц спустя был убит кандидат в мэры Дальнегорска от партии "Единая Россия" Дмитрий Фотьянов, лидер партии Борис Грызлов сказал о "политическом убийстве". Но смерть Андрея Козлова - вовсе не единичный случай. Просто до сентября 2006-го "стабилизационное клише" вытесняло в общественном сознании реальную информацию о происходившем в стране. При том, что эта информация свободно распространялась и была доступна.

Приведу некоторые факты криминальной хроники последних лет. Именно в годы "стабилизации" произошли два убийства глав субъектов Федерации - губернатора Магаданской области Валентина Цветкова в 2002-м и президента Чечни Ахмада Кадырова в 2004 году. Отмечу, что смерть Кадырова будет единственным упоминанием Чечни и вообще Северного Кавказа в этих заметках. Происходящее там - совершенно особая тема. Хотя, разумеется, нравы, царящие в этом регионе России, прямо или косвенно влияют на политическую культуру страны в целом.

 С 2001-го по 2006 год произошло шестнадцать убийств мэров и вице-мэров городов и муниципальных образований, заместителей губернаторов и глав региональных правительств. И на 2006-й, кроме трагедии в Дальнегорске, приходится только одно преступление - убийство 31 марта мэра подмосковного города Дзержинский Виктора Доркина.

В подавляющем большинстве случаев жертвами становились чиновники, тем или иным образом связанные с бизнесом.  А убийства бизнесменов и топ-менеджеров никогда не прекращались в России. Если в девяностые годы криминальной столицей считался Санкт-Петербург, то в 2006 году в одном только Новгороде произошло два убийства директоров крупных предприятий. О чем, кстати, с тревогой говорил спикер Совета Федерации Сергей Миронов, посетивший этот город в конце сентября.

И на ином социальном уровне 2006 год прошел весьма бурно. Так, в Москве к сентябрю, то есть к моменту нашумевшего убийства Андрея Козлова, произошло не менее тринадцати расстрелов в общественных местах. Причем к августу они участились: в среднем - более двух раз в неделю. Жертвами нападений становились крупные и средние бизнесмены (в том числе один гражданин Италии), поп-звезда (тоже иностранец), сотрудники милиции, криминальные авторитеты. Если связать убийства-2006 с предыдущим годом, то можно установить самый опасный московский бизнес. С июля 2005-го по сентябрь 2006 года в столице России произошло шесть убийств рестораторов.

Разумеется, все эти сведения, собранные из различных открытых источников, не полны, но некую картину все-таки составляют. Об отдельных чертах российского общества, ставших более заметными в 2006 году, судить по ним можно.

Во-первых, начиная с определенного статуса жертвы нельзя отделить политическое убийство от, скажем так, криминально-экономического. Это отличительная черта той модели властно-собственнических отношений, которая реализуется в современной России.

Во-вторых, убийства стали простым и доступным способом решения проблем. Особенно к этому располагает то, что они практически безнаказанны. В тех редких случаях, когда они раскрываются, суд отправляет за решетку только исполнителей. Заказчики, даже если они известны, остаются недосягаемы для правосудия.

В-третьих, сознательно избегая моральных оценок, я могу заключить, что у политической элиты слабо развит инстинкт самосохранения. И это несмотря на то, что за последние семь лет повысился политический статус жертв заказных убийств. Хотя, разумеется, до уровня вице-премьера, как в 1995 году, когда был убит Виктор Поляничко, он не поднялся. Но это произошло на территории Северной Осетии и должно рассматриваться в связи с обстановкой на Северном Кавказе, который, как уже было сказано, в этих заметках не рассматривается.

В-четвертых, следует признать, что в нашей стране крайне низок порог чувствительности к насилию. Раз реакция общества незаметна, то его следует признать терпимым к происходящему. Более того, в нынешней России лучший способ скомпрометировать человека - убить его. В сталинские годы говорили "у нас зря не сажают", а теперь - "у нас зря не убивают". Убитый, особенно если это крупный чиновник или бизнесмен, как правило, считается виновником своей гибели. "Запутался в махинациях", "не поделился", "женщину увел" - вот обычные объяснения.

Другими словами, влияние убийств на формирование имиджа власти внутри страны можно признать крайне незначительным.

Вот на этом фоне, но не в этом контексте следует, на мой взгляд, рассматривать два убийства, которые произвели крайне незначительное впечатление на российское общество, но самым серьезным образом отразились на имидже российской власти за границей. Речь идет о гибели Анны Политковской и Александра Литвиненко.

Говоря о контексте, я имел в виду то, что имена этих людей стоят в одном ряду не с губернаторами и мэрами. И даже не со всеми депутатами. Тут иная посмертная общность. Их следует соотносить с убийствами депутатов Государственной думы Владимира Головлева (август 2002 года) и Сергея Юшенкова (апрель 2003-го). А также с загадочным отравлением журналиста и депутата Государственной думы Юрия Щекочихина (июль 2003-го). Все эти люди относятся к тем, кого принято называть демократической оппозицией.

И все эти люди в той или иной мере принадлежали к тем, чьи суждения были существенны для общественного мнения западных стран.

Но смерть Александра Литвиненко напомнила и об отравлении Романа Цепова (сентябрь 2004 года), сопровождавшегося симптомами ярко выраженной лучевой болезни.

В свою очередь, принято считать, что Политковская и Литвиненко, если и не обладали информацией о взрывах московских домов в 1999 году, сопровождавших приход Путина к власти, и других известных терактах, происшедших в последние годы, то принимали усилия по сбору такой информации.

Все эти сопоставления, разумеется, ничего не доказывают. На их основе невозможно построить верифицируемую версию. Но общественное мнение, а также историческая память никогда не формировались на основе прямых доказательств. В данном случае речь идет об общественном мнении западных стран. А вот историческая память - это достояние российской нации, которая пока еще, повторю, весьма терпима к убийствам как способу решения экономических и политических проблем.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

 
 
 
Лента новостей
0
Сначала новыеСначала старые
loader
Онлайн
Заголовок открываемого материала
Чтобы участвовать в дискуссии,
авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
loader
Обсуждения
Заголовок открываемого материала