Николай Троицкий, политический обозреватель РИА Новости.
Когда умирает яркий значительный человек, принято говорить: ушла эпоха. Про Виктора Степановича Черномырдина так не скажешь. Для него было мало одной эпохи. Не умещался – и как государственный деятель, и как личность. И одним словом его не охарактеризуешь: хозяйственник, политик, дипломат. Во всех сферах он умел оставаться не банальным, самобытным. В привычные рамки не лез.
Черномырдин сумел дважды сделать блестящую карьеру, в двух разных государствах, при совершенно не схожих предлагаемых обстоятельствах.
В СССР он сначала прошел путь от рабочего до директора завода, затем дорос до члена ЦК КПСС и союзного министра. Потом, в духе новых перестроечных веяний, преобразовал свое министерство газовой промышленности в концерн «Газпром», который сам же и возглавил.
На этой достигнутой высоте можно было остановиться и почивать на лаврах.
Но закончилась только первая серия. Да на самом деле, это был и вовсе всего лишь пролог. Правда, никто так не воспринимал возвращение Черномырдина в правительство уже не СССР, а Российской Федерации, на пост вице-премьера, курирующего топливно-энергетический комплекс. Казалось, что это краткий эпилог биографии советского крепкого хозяйственника, призванного уравновесить в кабинете министров радикальных реформаторов гайдаровского призыва.
Даже когда в 1992 году съезд народных депутатов РФ солидным большинством голосов утвердил Черномырдина на посту главы правительства, всем казалось, что это временная компромиссная фигура. Так думали и эксперты, наблюдатели, политологи, и депутаты, которые за него голосовали. Более того, они были уверены, что в разгоравшемся конфликте между Верховным Советом и президентом Ельциным этот «номенклатурщик» выступит на их стороне.
И все просчитались. Черномырдин, ставший полноценным первым премьер-министром независимой России (до него были только исполняющие обязанности), пришел в правительство всерьез и надолго. Шесть лет по ельцинским временам – это огромный срок. Больше никто не сумел удержаться столько времени на высоком посту. А в конфликте Кремля с депутатами он безоговорочно встал на сторону главы государства.
Только на втором, российском этапе своей политической карьеры Черномырдин по-настоящему развернулся и проявил все свои многообразные таланты. Он как-то сказал: «Правительство - это не тот орган, где, как говорят, можно одним только языком».
Так вот, по части русского языка Виктор Степанович обнаружил поистине литературную одаренность. Оказался выдающимся мастером художественного слова.
Он не готовил свои афоризмы, не сочинял их долго и натужно, они возникали естественно и спонтанно. Так, наверное, рождаются пословицы и поговорки, которые затем проходят по разряду «народная мудрость». Причем Черномырдин не стремился развеселить публику или продемонстрировать эффектную заготовленную «импровизацию». Он говорил, как мыслил. И, как у народных сказителей, сквозь внешнее косноязычие проступала глубинная мудрость.
«Хотел как лучше, получилось, как всегда». «У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный», «Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги», «Какую партию не делаем - все КПСС получается». И, может быть, последнее: «Напугали бабу туфлями с высоким каблуком». Эту фразу Черномырдин выдал, когда уже был послом на Украине, в ответ на вопрос о том, как он относится к тому, что его могут объявить персоной нон грата. И еще раз обогатил отечественную словесность.
В этой области он был творцом. В политике Черномырдин был исполнителем. Четким, аккуратным, ответственным. К излишней самостоятельности не стремился, инициативу проявлял лишь в тех случаях, когда поручали. После его назначения премьером отдельные представители демократической общественности напрасно боялись, что Виктор Степанович будет «торпедировать реформы» и «пускать под откос». Не того склада был человек.
Ему доверили проводить реформы, а не сворачивать. Он это и делал. Как и многое другое. Возглавлял политическую партию. Занимался миротворчеством в бывшей Югославии. Представлял интересы России в Киеве. Ни одного из заданий не провалил. Но лишь однажды полностью взял на себя личную ответственность: когда в июне 1995 года вел переговоры с террористом Шамилем Басаевым об освобождении заложников.
Черномырдин хотел как лучше. Получилось неоднозначно. Террористы остались целы, но и жизни почти двух тысяч заложников, в основном, женщин и детей, были спасены. Только ради этого премьер-министр и вступил в переговоры с бандитом. В том поступке проявились человеческие качества Виктора Степановича.
Вероятно, именно поэтому Черномырдина любили, невзирая на то, что он проводил те же самые реформы, за которые ненавидели их инициаторов. И вспоминать о нем будут с теплыми чувствами, каких редко удостаиваются высокопоставленные товарищи и господа.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
