Можно сколько угодно клясть Саакашвили, желать ему подавиться своим галстуком, насылать психиатров и говорить, что Россия была просто обязана принудить к миру этого зарвавшегося лидера. Но в глазах мира Россия снова оказалась гораздо более виноватой в ситуации, нежели Грузия.
Несомненно, отчасти это связано с давним настороженным восприятием России, с нежеланием признавать ее «непохожесть». Но не только это есть базовая и определяющая причина. Есть другие. Это недостаточная продуманность как российской внешней политики в целом, так и недостаточная аргументированность любых своих действий, обращенных вовне.
Почему вовне? Действия, обращаемые внутрь, зачастую аргументируются и объясняются еще меньше, но сегодня гражданам России этого хватает. Более того, они подчас счастливы, что их не обременяют деталями и необходимостью выбора решения. Оттого утеряны навыки что-либо разъяснять, доказывать, убеждать. А главное – пояснять, для чего в принципе совершается то или иное действие. Что является его целью и какие действия и почему будут ради достижения этой цели совершены ныне и впоследствии.
Не так обстоят дела, когда речь идет о взаимодействии с другими.
Хотя европейцы любят повторять, что Косово уникально, не исключено, что если бы не было Косово, не было бы и Осетии. В том смысле, что правы были наши политики, когда говорили про «ящик Пандоры». Возможно, сами европейцы понимали эти причинно-следственные связи, потому и предприняли столь энергичные действия по стремительному разрешению конфликта в Осетии. Понимали и то, что Кавказ это даже не Югославия, и если там полыхнет, мало не покажется никому. После этого можно сколько угодно говорить про уникальность Косово, уже не поможет.
Из этого должен следовать вывод, что базовая вина лежит на Европе, «разморозившей» ситуацию в бывшей Югославии, и на американцах, своей поддержкой Грузии спровоцировавших Саакашвили на активные, плохо продуманные в плане своих последствий шаги. Однако не все так просто.
Каждая страна уникальна. И счастливы все по-своему, и несчастливы все по-своему, что бы ни говорил на сей счет классик. Но есть и общие признаки, которые тоже нельзя сбрасывать со счетов, особенно в международной системе отношений. А именно: многолетние (а то и вековые) накопленные обиды и непонимания; нежелание одних отпускать, а других жить на одной общей территории; невозможность разрешения проблемы имеющимися средствами и методами. Получается, что в некоторых ситуациях разрешение происходит через принуждение. Одних или других. Иных способов человечеством не создано.
Но в каждом случае очень важен набор средств, с помощью которых совершаются те или иные действия. И цель, ради которой это принуждение осуществляется.
И вот именно здесь есть слабая сторона России. Она не умеет объяснить, для чего и ради чего она что-либо делает. Особенно когда прибегает к весьма серьезным средствам. Обозначение цели подменяется высокопарными, но зачастую совершенно выхолощенными фразами. «Мы за мирное решение проблемы», «мы за многополярный мир», «мы за господство международного права», «мы за продолжение мирного диалога». Это активный лексикон российской дипломатии по всем вопросам – от Зимбабве до Ирана, от Косово до Северной Кореи. Но эти клишированные подходы зачастую подменяют а) позицию б) действия в) цель. После каждой фразы напрашивается вопрос: «И что, что дальше?» Потому что само по себе «продолжение диалога» не может быть целью, особенно если он продолжается годами и не приводит ровным счетом ни к чему.
Вслед за констатацией несогласия Россия не обозначает свою позицию, свою цель и свой инструментарий. Нет, по Зимбабве санкции мы не поддержим. Ладно, тогда что предлагается вместо этого? Неизвестно. Нет, ОБСЕ мы за нормальную организацию считать не будем. А что будете? Будем настаивать на том, что она отвечала интересам всех. А как это должно выглядеть конкретно? Неизвестно. И так далее по множеству непростых международных тем: за «нет» не следует собственных предложений. Позиция ограничивается «мы не поддержим», «мы не позволим». Россия плохо говорит от себя. Она всегда критикует других, исходя из чужого негатива, а не из собственного позитива.
До последнего времени Россия говорила, что она поддерживает граждан Осетии и Абхазии, но не говорила, что готова принять их территории к себе. Но и Грузии их нельзя не отдать. Тогда как Россия видит разрешение конфликта, что готова предложить, до какого предела готова идти, какую ответственность нести, за кого и ради чего?
Да, американцы наделали такое множество глупостей и ошибок в Ираке, что им теперь, возможно, годы придется потратить на исправление своего реноме в мире, в том регионе и т.д. Но они имели цель. Она была ложной или плохо достижимой, средства и методы не были соотнесены с действительностью, а предпринимаемые шаги не содержали продуманных последствий. Однако цель была понятна. (Кстати, если сравнить подходы и методы двух сроков администрации, то они сильно отличаются. В частности, отношениями с европейскими союзниками и вовлечением других стран в урегулирование иных конфликтов.)
Кто-то на это возразит: то, что цель понятна, еще не означает, что она благородна, справедлива и истинна. Что ж теперь, получается, надо оправдать американцев после всего, что они наделали в Ираке? И тем более оправдать Саакашвили после того, как он положил столько невинных людей? Нет, нельзя оправдать. Военные действия вообще трудно поддаются оправданию.
Речь не о войне, а о позиции. Она есть или о ней нужно догадываться? Она последовательна и понятна или она переменчива и спонтанна?
Когда виден путь, есть предмет для обсуждения, споров (конечно, при условии, если все стороны готовы к обсуждениям). Когда же намерение покрыто туманом слов, ему трудно что-либо противопоставить, потому что непонятно, ЧЕМУ противопоставлять. Соответственно, возникает подозрение на злой умысел, опасение, оглядка. А как иначе, если визави не знает, чего ждать в следующий момент?
Возможно, Россия была тысячу раз права в этом конфликте. Но именно ей теперь предстоит восстанавливать отношения с миром. Можно, опять же, отмахнуться от Европы и Америки, сказать, что бы мы ни делали, эти лицемеры со своими двойными стандартами все равно нас не признают. Но это мир, и нам в нем жить. С ним общаться и строить политику взаимодействия в разных областях – безопасности, экономической, международной. И реакцию этого мира, даже если счесть ее трижды неправильной, увы, необходимо учитывать. Реакция же была слишком очевидной: по ходу конфликта у России обнаружилось два союзника – Куба и Венесуэла. Все заметили реакцию (точнее, опасливое отсутствие реакции) со стороны блоковых партнеров по СНГ, ОДКБ, ШОС.
Вряд ли Россия хочет жить в мире, где у нее лишь два союзника, причем именно таких, а остальные, даже ближайшие партнеры думают о том, как защититься от окрепшего соседа.
Речь не о том, чтобы быть милыми и пушистыми на радость кому-то. Речь о том, чтобы быть уважаемыми, понятными и последовательными. Пока можно с уверенностью сказать: конечно, изоляции не будет, но репутацию придется восстанавливать долго. Считаться с Россией будут, но считать союзником – нет. Взаимодействовать будут, полагаться – нет.
Кто-то из европейцев во время конфликта заметил: Россия все время заявляет о своих правах. Однако, претендуя на значительные права, нужно помнить и о том, что они влекут за собой большие обязанности.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
