Очередное интервью министра российской науки и образования Фурсенко вызвало волновую реакцию. Как вызывали сходную реакцию его предшествующие высказывания. О том, например, что вузовские специальности экономиста, юриста и педагога – путь вникуда. На этот раз физикоматематик Фурсенко сказал, что высшую математику в средней школе изучать необязательно. Она не развивает ум, а убивает креативность. Что он называет высшей математикой, не вполне понятно; линейную алгебру, которая в средней школе практически отсутствует, или что иное? но как бы то ни было, слова произнесены, люди на них реагируют.
Будучи человеком, к математике решительно неспособным и уже тридцать лет вспоминающим про выпускной экзамен по этому предмету с неослабевающим чувством ужаса, я должен был бы Фурсенко поддержать. Ну зачем испытывать на прочность потенциальных гуманитариев или (тем более) школьников, не намеренных учиться дальше? Что мучить их понапрасну, вгоняя в интеллектуальный ступор? Все равно не пригодится. Не будут они использовать эти знания в завтрашней жизни. Отпустите душу на покаяние.
Тем не менее, я так не скажу. И не из духа противоречия.
Другое дело, если бы министр поставил вопрос о целесообразности ведения математических курсов на гуманитарных факультетах педагогических институтов. Или предложил бы разделить старшие классы на гуманитарные и естественно-научные, вообще отказавшись от общего, усредненного, а значит никакого образования. Одновременно обнародовав программу «улучшенного возрождения» ПТУ и техникумов для тех, кто не намерен идти в ВУЗ, а потому не нуждается и в профильной школы последних лет обучения. Вот это можно и нужно было бы обсуждать. Отмечая плюсы, высчитывая минусы, но – всерьез. Потому что это в целом соответствует задачам развития нашего общества в обозримый исторический период. Они очевидны: или Россия прорывается в цивилизацию ума, или она сползает на обочину. В цивилизации ума идеи – не только товар, но и форма выявления национального духа; побеждает не тот, кто громче клацает затвором, а тот, кто быстрее всех придумывает новое. В том числе и по ведомству затворов. Но не только и не столько.
Предложение же Фурсенко – принципиально иное. Товарищи, не будем усложнять. Ни в естественно-научной сфере. Ни в гуманитарной. Разровняем горку, раскатаем сгустки; все должно быть ровное и плоское, как разметка на дороге. И выпускник получится такой же усредненный. Не специализированный – и не универсальный. А способный аккуратно форматироваться в зависимости от ситуации. Подчеркиваю: форматироваться, то есть мимикрировать. А не меняться творчески, осваивая новые области знания по ходу жизни, в связи с меняющимися запросами жизни. Она же рынок интеллектуального труда. К переменам готов только тот, кто в каждый данный момент умеет сосредоточиться на главном, глубоко освоить предмет и эффективно применить его на практике. А не тот, кто умеет быстро распылиться по поверхности.
Все это продолжение той линии, которую Фурсенко, аккуратно и твердо, ведет на протяжение всех долгих лет своего министерства. Первой жертвой политики ухудшающего упрощения пали предметы гуманитарного цикла. Их понизили в статусе, сократили часы; о бесполезности и бесперспективности вслух не говорили, но все думали, что дело только в этом: гуманитарные дисциплины, по мнению министра-технократа, есть «путь вникуда», подготовка завтрашней безработицы; чем меньше тратить на них времени, тем лучше, нечего вгонять школьников в соблазн. Теперь приходит время вполне себе «полезной» математики. И выясняется, что причина разгуманитаривания школы не в холодноватой технократической прагматике; они гораздо глубже и связаны с тем социальным заказом, который министерство формулирует для школы.
Осознанно или подсознательно – не имеет ни малейшего значения. Смысл этого заказа: дайте нам выпускника, перемолотого до однородного состава. Хватит разрывать общество на потенциальных лидеров и потенциальных отстающих; хватит ориентироваться на лучших и глубоких. Давайте обеспечим общий нейтральный фон; а талантливые пусть себе генерят идеи, не обременяясь прошлыми контекстами. Всем тем, что раньше называли культурой. А теперь, постмодернистски, считают необязательной интертектуальностью.
Во-первых, это очень опасный путь. Потому что в усредненных обществах вместо ярких личностей работают надежные отлаженные институты; размывание индивидуальной мощи, пожалуй, и там закончится нехорошо, но не сразу. В нашей стране сложившихся институтов нет и они не скоро будут; принцип человек = институция останется действующей еще очень долго.
А, во-вторых, этот путь еще опасней, чем кажется. Потому что полностью противоречит тем реальным задачам, которые перед российскими выпускниками поставит не политическая элита, не выражающий ее идеологию министр, а новая эпоха. Прорваться в будущее можно только концентрированным рывком талантливых молодых людей – при поддержке не столь талантливых, но хотя бы понимающих, чем эти дарования занимаются. И с учетом прошлого. Контекста. Традиции. Всей сферы ценностных представлений о себе и мире, за которую в ответе гуманитарная часть обучения.
Так что перед нами тот редкий случай, когда спасение утопающего – дело рук другого утопающего. Если гуманитарии будут вступаться только за свое, а технари – за свое же, то случится то же, что было описано в «Слове о Полку Игореве». Это, к сведению фурсенковского выпускника, поэма такая, которая описывает поражение русского войска. Когда каждый князь стал «великое» о своем «малом» молвить. И начались «половецкие пляски». Написана, видимо, в эпоху Средневековья. Некоторые считают, что гораздо позже. Но главное – давно. Однако не теряет актуальности.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
