Все-таки потрясающе, как естественно наше современное, научное и светское коллективное сознание оперирует религиозной терминологией. Сейчас только равнодушный не говорит, что страну лихорадит, что нам необходимы перемены - срочные и глубокие, а не номинальные, вроде переименования милиции в полицию. Во всех бедах винят неэффективных менеджеров, а попросту говоря - продажных чиновников, которым не интересно и не выгодно обустраивать страну, а интересно обеспечивать самих себя. Старая песня, которую за много даже не лет, а столетий, мы выучили наизусть. Это, так сказать, базовый, всем доступный уровень. Удивительно, что когда и эта система дает сбой, начинаются разговоры о Боге.
Хотя на самом деле трудно говорить о том, что система сбоит, когда она всего лишь бездействует или просто отсутствует. В последний раз об «апокалипсисе» вспомнили после терактов в московском метро. Эсхатологическая терминология послужила удобным материалом для конструирования схемы, в которую прекрасно вписывались все «вечные проблемы», эффект которых был усилен бессмысленными и жестокими убийствами, вызывавших страх за себя и близких. Тогда про конец времен говорили скорее иносказательно: в смысле, что так больше не может продолжаться. Пожары этого лета не только вновь актуализировали тематику апокалипсиса, но и вывели ее на новый уровень. Теперь слова о Божьей каре произносятся вполне серьезно.
Я говорю даже не столько об одиозной инициативе предпринимателя Бойко-Великого, который расценил засуху, поразившую его сельскохозяйственные угодья, как воздаяние за грехи его работников. Бойко-Великий под страхом увольнения обязал всех своих рабочих (а их около 6 тысяч) изучить основы православной культуры, обвенчаться невенчанным - и молиться о дожде, об укрощении огня, о прощении грехов. Это скорее что-то из раздела курьезов, к тому же подобные инициативы с точки зрения трудового кодекса совершенно противозаконны. И я говорю не столько о патриаршем призыве молиться о ниспослании дождя, получившем слишком широкий резонанс для страны, в которой давно научились разгонять облака самолетами.
Речь скорее о том, насколько тонким оказался у большинства граждан тот слой сознания, под которым начинается вера в необъяснимое, жажда чуда. Хотя до последнего россиянин предпочитает верить в технику, когда выясняется, что машина бессильна, он готов встать и на молитву. В случае с пожарами, выяснилось, что в этой области все изначально было устроено с расчетом на помощь небес, потому что никакой системы пожаротушения у нас, в общем, не осталось. Про рынду все слышали.
Сверхъестественная вера в высшие силы, впрочем, не является достоянием только современных или, скажем, только малообразованных россиян. Во-первых, судя по блогам и социальным сетям, гуманитарные элиты за последние несколько недель произносили слова «ад» и «апокалипсис» чаще, чем кто бы то ни было. Это они придумали выражение «климатический беженец» и охотно приняли на себя этот статус, временно укрывшись кто за городом, кто за границей. Потому, надо думать, что они, как и наши далекие предки, совершенно не понимают, как возможно управлять природой, но в отличие от них имеют возможность удрать, а не экспериментировать с языческими культами.
Во-вторых, традиция различать знамения в природных феноменах была вполне жива еще во времена Серебряного века, который по-прежнему для многих является эталонным периодом нашей культуры. Я уже писал в связи с московскими терактами об эсхатологических ожиданиях столетней давности. Сейчас к этому весьма созвучному современности сюжету можно добавить несколько деталей.
Вот, например, отрывок из письма, отправленного Андрею Белому его приятелем и единомышленником Алексеем Петровским. Время - конец августа 1903 года, место - Москва. «Более отвратительного животного, чем какое я видел на небе 25 августа, я никогда не видал, - пишет Петровский. - Громадная, мутная, как промасленный лист бумаги, зелено-желтая луна поднималась на ужас земнородным, предвещая, по меньшей мере какую-нибудь из казней египетских, чуму и т.п. Атмосфера липкая, удушливая, была насыщена злокачественным туманом и дрянными испарениями Цветного бульвара. Желто-шафранный закат довершал картину. Мне нужно было пройти на Сретенку, и я ясно почувствовал, что несдобровать, - и действительно захворал бессонницей и проч.».
Разница между кругом Андрея Белого и нашими интеллектуалами в эсхатологических взглядах на природу в первую очередь в том, что поэты даже в грозных природных явлениях видели предвестие чего-то великого. Они со всей серьезностью ждали, когда рухнет старый, ветхий мир, чтобы на его обломках выстроить свой - прекрасный и справедливый. Наши же современники относятся к происходящему пассивно и в «знамениях» предпочитают видеть, как сейчас шутят, «репетицию 2012 года».
Когда «2012 год» был гораздо ближе, чем сейчас - во время Чернобыльской катастрофы, из Киева было велено вывезти всех детей. Не сразу, конечно, а когда уже нельзя было молчать об аварии на АЭС. Я не могу в точности рассказать, что происходило в опустевшей столице УССР, потому что сам как раз оказался в «эвакуации», но те, кто остался там, вспоминали потрясающие вещи. Будто бы горожане, уверенные, что им всем грозит то ли смерть, то ли очень плохая жизнь от лучевой болезни, лишившись сдерживающего фактора в виде детей, пустились во все тяжкие. По крайней мере на несколько недель Киев превратился в Рим периода заката империи. Но праздник непослушания не длился долго. То ли всем надоело, то ли опомнились власти, то ли вернувшиеся дети заставили киевлян опомниться - сейчас на вопросы, что же тогда было, они только пожимают плечами.
В Москве, конечно, до такого не дошло - и ситуация не та, да и все видавших москвичей так просто не возьмешь. Большинство просто спряталось от ядовитого дыма у себя дома, наглухо закрыв окна. Другие даже не заметили, что что-то не так. Третьи пытались нажиться на ситуации, поднимая цены на вентиляторы и кондиционеры. А четвертые сами отправились тушить пожары, сдавали вещи погорельцам или пускали страдающих от жары и гари земляков в свои кондиционированные офисы. И при этом нет-нет, но спрашивали себя: как это все-таки возможно? Почему в стране, которая отправляет людей в космос, жизнь, как тысячу лет назад, зависит от направления ветра?
Никто не отвечает на этот вопрос. Главный метеоролог страны считает, что мы вообще стали свидетелями невозможного. Московские власти утверждают, что сделали все, чтобы горожанам дышалось легче, но молчат о причинах произошедшего. Нам же с вами стоит сделать свои выводы. И даже если на каком-то глубинном уровне мы согласны, что конец мира близок, попробовать ощутить себя не в роли обреченных, кому не досталось места на спасительном ковчеге, а сколотить свой собственный. Тем более, что вслед за зноем и пожарами синоптики предсказывают ураганы и смерчи.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
