Американский фотограф Спенсер Туник, известный своими фотоссесиями с участием тысячи обнаженных людей, рассказал в интервью РИА Новости о своем московском проекте, о том, как на съемку в Мехико разрешение ему давал президент и как он выиграл судебный процесс у мэра Нью-Йорка. Беседовала Ольга Гринкруг.
- Как вы уговариваете людей сниматься в обнаженном виде?
- Не так уж много существует возможностей поучаствовать в художественном процессе. Люди, которые у меня снимаются, - это люди, которые интересуются современным искусством, ходят на выставки по два-три раза в год, и им хочется из наблюдателей превратиться в участников.
- Как вы их находите?
- Я всегда хожу с карточкой и небольшой листовкой, где все объясняется про меня и про то, что я делаю. Подхожу к людям, собираю из них коллекцию, в некотором роде. Когда я только начинал, на меня смотрели, как на сумасшедшего. Как раз тогда – 15 лет назад – я познакомился со своей женой: подошел на улице, предложил сниматься – ну, и случилось чудо. Теперь все проще – меня уже многие знают.
- Уже определились, кого будете снимать в Москве?
- Для Московской биеннале современного искусства я собираюсь сделать десять индивидуальных портретов. Кого именно я буду снимать, пока не решено. Был конкурс: люди присылали мне свои фотографии и рассказы о себе. Один мужчина прислал снимок, как он голый едет в метро. Другой – как он голый идет по шоссе. В общем, тут главное – чтобы меня что-нибудь зацепило. И совершенно не обязательно, чтобы человек был модельной внешности – меня интересуют любые фигуры.
- Люди, которых вы снимаете, вызывают у вас желание? В чисто эротическом смысле?
- «Эротический» - слишком сильное слово. Я не думаю, что мои работы могут вызвать возбуждение, если только не говорить о возбуждении чисто умственном. Тело само по себе чувственно. Обнаженный человек очень уязвим - и в то же время в нем есть огромная сила. Вот это сочетание уязвимости с мощью и порождает чувственность. Кроме того, все люди разные – некоторые будто наэлектризованы, некоторые, наоборот, мягкие. Точно так же по-разному выглядит обнаженное тело в общественном месте: иногда это как электрический разряд, а иногда – как окутывающее все покрывало. От конкретного места тоже многое зависит.
- В Москве уже определились с местом?
- Некоторое время назад я хотел сделать большой групповой проект для московского Музея современного искусства. Проект не состоялся – не нашли денег, но я приезжал на разведку и нашел четыре-пять точек. Каких именно – не готов сейчас сказать, просто чтобы не восстановить против себя городские власти.
На заре карьеры у меня вышел конфликт с властями Нью-Йорка – тогда в городе заправляли республиканцы, и они считали, что обнаженное тело в общественном месте может быть порнографией и криминалом, но никак не произведением искусства, и меня надо посадить за мои акции. Мой адвокат подал на мэра в суд, был очень громкий процесс, и, в конце концов, Верховный суд вынес вердикт в мою пользу.
Сейчас мне проще. Вот недавно я снимал в Мехико – и разрешение на съемку дал лично президент. В Венесуэле, в Каракасе, 1000 полицейских перекрыли для меня целый проспект в центре города.
- И как полицейские реагировали на происходящее?
- Им понравилось. Полиция вообще любит голых.
- В Москве у вас тоже будет разрешение от президента?
- В Москве – нет. Но мы сделаем все очень-очень рано утром, когда все еще спят, и модели будут проводить в обнаженном виде не больше пары минут – я работаю очень быстро, - и мы все закончим, пока город еще не проснулся. Кроме того, когда я снимаю, я стараюсь воспринимать окружающий мир как доброжелательное место, где обнаженное тело воплощает чистоту, честность и свободу. В конце концов, общественные здания очень часто украшаются скульптурными фризами, и там человеческие фигуры нередко представлены без одежды. Так что, фактически, я собираю живые фризы. Вдобавок, когда обнаженных тел собирается много, каждое из них превращается в абстрактную единицу, одно перетекает в другое, сливается с другим, как сливаются друг с другом листья на дереве или травинки в поле.
- Что вы говорите моделям?
- Чтобы они забыли обо всем и обо всех, кроме меня. Чтобы они воспринимали происходящее как приключение в городе и с городом, которое я для них устраиваю. Расслабились и поверили мне.
- При организации массовых сборищ с какими трудностями вам приходится сталкиваться?
- Когда я только начинал, мне помогали друзья – останавливали машины, присматривали за одеждой моделей. Теперь у меня есть постоянная команда из восьми человек, а для групповых акций я набираю человек двести волонтеров из местных музеев. Помощь важна – ведь программа очень насыщенная. В ту же Москву я приезжаю всего на два дня, и у меня не будет время ни на какие прогулки, светские ужины и так далее – мы будем вставать в два часа ночи и работать до полуночи.
